Лучшие стихи Маяковского

Долой!

Старья лирозвоны
       умели вывести
лик войны
    завидной красивости.
В поход —
    на подвиг,
         с оркестром и хором!
Девицы глазеют
          на золото форм.
Сквозь губки в улыбке,
         сквозь звезды очей —
проходят
    гусары
       полком усачей.
В бою погарцуй —
          и тебе
          за доблести
чины вручены,
      эполеты
             и области.
А хочешь —
       умри
       под ядерным градом, —
тебе
 века

Писатели мы

Раньше
   уважали
         исключительно гениев.
Уму
  от массы
      какой барыш?
Скажем,
   такой
      Иван Тургенев
приезжает
     в этакий Париж.
Изящная жизнь,
         обеды,
            танцы…
Среди
       великосветских нег
писатель,
       подогреваемый
           «пафосом дистанции»,
обдумывает
     прошлогодний снег.
На собранные
      крепостные гроши
исписав
   карандашей
            не один аршин,
принимая

Беспризорщина

Эта тема
     еще не изо̀ранная.
Смотрите
     котлам асфальтовым в зев!
Еще
  копошится
       грязь беспризорная —
хулиганья́ бесконечный резерв.
Сгинули мать
       и отец
          и брат его
в дни,
   что волжский голод прорвал.
Бросили их
      волгари с-под Саратова,
бросила их
     с-под Уфы татарва.
Детей возить
      стараемся в мягком.
Усадим их
     на плюшевом пуфе.
А этим, усевшимся,
         пользуясь мраком,
грудные клетки

Товарищ Иванов

Товарищ Иванов —
         мужчина крепкий,
в штаты врос
      покрепше репки.
Сидит
   бессменно
        у стула в оправе,
придерживаясь
      на службе
           следующих правил.
Подходит к телефону —
           достоинство складкой.
—Кто спрашивает?
         — Товарищ тот !
И сразу
   рот
     в улыбке сладкой —
как будто
    у него
       не рот, а торт.
Когда
  начальство
        рассказывает анекдот,
такой,
   от которого

Товарищи, поспорьте о красном спорте!

Подымая
       гири
      и ганте́ли,
обливаясь
     сто десятым потом,
нагоняя
   мускулы на теле,
все
  двуногие
         заувлекались спортом.
Упражняются,
      мрачны и одиноки.
Если парня,
     скажем,
           осенил футбол,
до того
   у парня
      мускулятся ноги,
что идет,
       подламывая пол.
Если парень
         боксами увлекся,
он —
      рукой — канат,
         а шеей —
                 вол;
дальше
   своего

Каждый сам себе ВЦИК

Тверд
     пролетарский суд.
Он
 не похож на вату.
Бывает —
    и головы не снесут
те,
 которые виноваты.
Это
 ясно для любого,
кроме…
   города Тамбова.
Дядя
    есть
        в губисполкоме.
Перед дядей
        шапку ломят.
Он,
 наверное, брюнет —
у брюнетов
    жуткий взор.
Раз —
     мигнет —
         суда и нет!
Фокусник-гипнотизер.
Некто
     сел «за белизну».
Некто
     с дядею знаком.
Дядя

Сказка о красной шапочке

Жил да был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.

Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта́ в нем красного не было и нету.

Услышит кадет — революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.

Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета и кадетов дед.

Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.

И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.

Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.

Прощание

Обыкновенно
      мы говорим:
все дороги
         приводят в Рим.
Не так
   у монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем
   и Ромул,
      и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
         или в «Дом».
В кафе
   идут
      по сотням дорог,
плывут
   по бульварной реке.
Вплываю и я:
      «Garçon,
         un grog
americain»
Сначала
      слова
      и губы
         и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
   пошли

Гимназист или строитель

Были
  у папочки
дети —
   гимназистики.
На фуражке-шапочке —
серебряные листики.
В гимназию —
       рысью.
Голова —
     турнепсом.
Грузит
   белобрысую —
латынью,
     эпосом.
Вбивают
     грамматику
в голову-дуру,
мате-ма-тику
и
литературу:
«Пифагоровы штаны
на все стороны равны…»
«Алексей,
     Гордей,
        Сергей,
Глеб,
   Матвей
       да Еремей…»
Зубрят
   Иловайских,
           приклеив к носу,

Страницы