Лучшие стихи Маяковского

Еду

Билет —
      щелк.
      Щека —
         чмок.
Свисток —
      и рванулись туда мы
куда,
   как сельди,
         в сети чулок
плывут
      кругосветные дамы.
Сегодня приедет —
         уродом-урод,
а завтра —
      узнать посмейте-ка:
в одно
   разубран
          и город и рот —
помады,
   огней косметика.
Веселых
      тянет в эту вот даль.
В Париже грустить?
         Едва ли!
В Париже
       площадь
         и та Этуаль,

Рапорт профсоюзов

Прожив года
      и голодные и ярые,
подытоживая десять лет,
рапортуют
     полтора миллиона пролетариев,
подняв
   над головою
         профсоюзный билет:
—Голосом,
     осевшим от железной пыли,
рабочему классу
       клянемся в том,
что мы
   по-прежнему
         будем, как были, —
октябрьской диктатуры
           спинным хребтом.
Среди
   лесов бесконечного ле́са,
где строится страна
         или ставят заплаты,
мы
  будем
     беречь

Сельвинский

Чтоб желуди с меня
         удобней воровать,
поставил под меня
          и кухню и кровать.
Потом переиздал, подбавив собственного сала.
А дальше —
        слово
товарища Крылова:
«И рылом
    подрывать
у дуба корни стала».

Во весь медногорлый гудочный клич...

Во весь
   медногорлый
         гудочный клич,
всеми
     раскатами
          тракторного храпа,
тебе,
    товарищ
      Владимир Ильич,
сегодня
   республика
           делает рапорт.
Новь
    пробивается
       во все углы.
Строй старья —
       разболтан.
Обещаем тебе,
      работники иглы,
работники серпа
       и молота:
—Мы счистим подлиз
          и вредителей слизь,
мы труд
   разупорствуем
            втрое,
но твой

Шутка, похожая на правду

Скушно Пушкину.
       Чугунному ропщется.
Бульвар
   хорош
      пижонам холостым.
Пушкину
       требуется
          культурное общество,
а ему
    подсунули
         Страстной монастырь.
От Пушкина
        до «Известий»
               шагов двести.
Как раз
   ему б
        компания была,
но Пушкину
       почти
       не видать «Известий» —
мешают
   писателю
       чертовы купола.
Страстной
    попирает
            акры торцов.

Важнейший совет домашней хозяйке

Домашней хозяйке
          товарищу Борщиной
сегодня
   испорчено
          все настроение.
А как настроению быть не испорченным?
На кухне
       от копоти
           в метр наслоения!
Семнадцать чудовищ
         из сажи усов
оскалили
       множество
            огненных зубьев.
Семнадцать
        паршивейших примусов
чадят и коптят,
         как семнадцать Везувиев.
Товарищ Борщина
          даже орала,
фартуком
        пот
      оттирая с физии —

Прозаседавшиеся

Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья.
Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни —
самые важные! —
служащие расходятся на заседания.

Заявишься:
«Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени о́на». —
«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона».

Нате! Басня о «Крокодиле» и о подписной плате

Вокруг «Крокодила»
компания ходила.
Захотелось нэпам,
так или иначе,
получить на обед филей «Крокодилячий».
Чтоб обед рассервизить тонко,
решили:
—Сначала измерим «Крокодилёнка»! —
От хвоста до ноздри,
с ноздрею даже,
оказалось —
без вершка 50 сажен.
Перемерили «Крокодилину»,
и вдруг
в ней —
от хвоста до ноздри 90 саженей.
Перемерили опять:
до ноздри
с хвоста
саженей оказалось больше ста.
«Крокодилище» перемерили
—ну и делища! —
500 саженей!
750!

Мы

Лезем земле под ресницами вылезших пальм
выколоть бельма пустынь,
на ссохшихся губах каналов —
дредноутов улыбки поймать.
Стынь, злоба!
На костер разожженных созвездий
взвесть не позволю мою одичавшую дряхлую мать.
Дорога — рог ада — пьяни грузовозов храпы!
Дымящиеся ноздри вулканов хмелем расширь!
Перья линяющих ангелов бросим любимым на шляпы,
будем хвосты на боа обрубать у комет, ковыляющих в ширь.

Барышня и Вульворт

Бродвей сдурел.
       Бегня и гу́лево.
Дома́
  с небес обрываются
           и висят.
Но даже меж ними
           заметишь Ву́льворт.
Корсетная коробка
        этажей под шестьдесят.
Сверху
   разведывают
         звезд взводы,
в средних
     тайпистки
         стрекочут бешено.
А в самом нижнем —
          «Дрогс со́да,
грет энд фе́ймус ко́мпани-нѐйшенал».
А в окошке мисс
          семнадцати лет
сидит для рекламы
        и точит ножи.
Ржавые лезвия

Страницы