Лучшие стихи Маяковского

Каждый сам себе ВЦИК

Тверд
     пролетарский суд.
Он
 не похож на вату.
Бывает —
    и головы не снесут
те,
 которые виноваты.
Это
 ясно для любого,
кроме…
   города Тамбова.
Дядя
    есть
        в губисполкоме.
Перед дядей
        шапку ломят.
Он,
 наверное, брюнет —
у брюнетов
    жуткий взор.
Раз —
     мигнет —
         суда и нет!
Фокусник-гипнотизер.
Некто
     сел «за белизну».
Некто
     с дядею знаком.
Дядя

Сказка о красной шапочке

Жил да был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.

Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта́ в нем красного не было и нету.

Услышит кадет — революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.

Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета и кадетов дед.

Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.

И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.

Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.

Прощание

Обыкновенно
      мы говорим:
все дороги
         приводят в Рим.
Не так
   у монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем
   и Ромул,
      и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
         или в «Дом».
В кафе
   идут
      по сотням дорог,
плывут
   по бульварной реке.
Вплываю и я:
      «Garçon,
         un grog
americain»
Сначала
      слова
      и губы
         и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
   пошли

Гимназист или строитель

Были
  у папочки
дети —
   гимназистики.
На фуражке-шапочке —
серебряные листики.
В гимназию —
       рысью.
Голова —
     турнепсом.
Грузит
   белобрысую —
латынью,
     эпосом.
Вбивают
     грамматику
в голову-дуру,
мате-ма-тику
и
литературу:
«Пифагоровы штаны
на все стороны равны…»
«Алексей,
     Гордей,
        Сергей,
Глеб,
   Матвей
       да Еремей…»
Зубрят
   Иловайских,
           приклеив к носу,

Товарищи хозяйственники! Ответьте на вопрос вы — что сделано, чтоб выросли Казанцевы и Матросовы?

Вы
 на ерунду
         миллионы ухлопываете,
а на изобретателя
       смотрите кривенько.
Миллионы
    экономятся
             на массовом опыте,
а вы
 на опыт
        жалеете гривенника.
Вам
 из ваших кабинетов
          видать ли,
как с высунутыми языками
              носятся изобретатели?
Изобрел чего —
          и трюхай,
вертят
   все
    с тобой
       вола
и
назойливою мухой
смахивают со стола.
Планы
   кроет

Стихи русского поэта Маяковского, посвященные власти, любви и другим темам.

Уже второй. Должно быть, ты легла...
Владимир Маяковский
Уже второй. Должно быть, ты легла.
В ночи Млечпуть серебряной Окою.
Я не спешу, и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить.
Как говорят, инцидент исперчен.
Любовная лодка разбилась о быт.
С тобой мы в расчете. И не к чему перечень
Взаимных болей, бед и обид.
Ты посмотри, какая в мире тишь.
Ночь обложила небо звездной данью.

Без руля и без ветрил

На эфирном океане,
там,
 где тучи-борода,
громко плавает в тумане
радио-белиберда.
Утро.
     На столике стоит труба.
И вдруг
   как будто
       трубу прорвало́,
в перепонку
        в барабанную
              забубнила, груба:
«Алло!
   Алло!!
      Алло!!!
         Алло!!!!»
А затем —
    тенорок
       (держись, начинается!):
«Товарищи,
       слушайте
         очередной урок,
как сохранить
      и полировать яйца».
Задумался,

За что боролись?

Слух идет
     бессмысленен и гадок,
трется в уши
     и сердце ёжит.
Говорят,
      что воли упадок
у нашей
   у молодежи.
Говорят,
что иной братишка,
заработавший орден,
         ныне
про вкусноты забывший ротишко
под витриной
      кривит в унынье.
Что голодным вам
        на зависть
окна лавок в бутылочном тыне,
и едят нэпачи и завы
в декабре
     арбузы и дыни.
Слух идет
     о грозном сраме,
что лишь радость
        развоскресе́нена,

Сердечная просьба

«Ку-ль-т-у-р-р-рная р-р-р-еволюция!»
И пустились!
      Каждый вечер
блещут мысли,
      фразы льются,
пухнут диспуты
         и речи.
Потрясая истин кладом
(и не глядя
    на бумажку),
выступал
        вчера
         с докладом
сам
 товарищ Лукомашко.
Начал
     с комплиментов ярых:
распластав
    язык
         пластом,
пел
 о наших юбилярах,
о Шекспире,
    о Толстом.
Он трубил
    в тонах победных,
напрягая
       тихий

Страницы