Стихи о душе

Пустыня

В.Ф. Эрну

Укройся
В пустыне:
Ни зноя,
Ни стужи зимней
Не бойся
Отныне.

О, ток холодный,
Скажи,
Скажи мне —
Куда уносишь?

О брег межи
Пучок
Бесплодный
Колосьев бросишь.

Туда ль, в безмерный
Покой пустынь?
Душа, от скверны, —
Душа — остынь!

И смерти зерна
Покорно
Из сердца вынь.

—А ток холодный
Ковыль уносит.
У ног бесплодный
Пучок
Колосьев бросит…
. . . . . . . . . . . . . . .

Я, отрок, зажигаю свечи...

Имеющий невесту есть жених;
а друг жениха, стоящий и внимающий ему,
радостью радуется, слыша голос жениха.
От Иоанна, III, 29

Я, отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу.
Она без мысли и без речи
На том смеется берегу.

Люблю вечернее моленье
У белой церкви над рекой,
Передзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.

Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.

Падет туманная завеса.
Жених сойдет из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрежжит брачная заря.

7 июля 1902

Взнесенный

Закатной яркостью взнесенный
Из душной сладости темниц,
Забудь обет, произнесенный
Пред жертвенником, лежа ниц.

Просторам сумрачным послушен,
Как облачко, плыви, плыви,
На высях у орлов подслушай
Слепые клекоты любви.

Впивай всю влагу побережий,
Что оживит за лугом луг,
Где волю бега перережет
Тоска опаляемых излук.

Когда ж мечты ночные смесят
В страсть все земные голоса, —
На грань захватывая месяц,
Врачуй влюбленные глаза.

Жил мельник...

Жил мельник.
Дочь его Агнесса
в кругу зверей шутила днями,
пугала скот, из недр леса
её зрачки блестят огнями.
Но мельник был свиреп и зол.
Агнессу бил кнутом,
возил ячмень из дальних сёл
и ночью спал потом.
Агнесса мельнику в кадык
сажает утром боб.
Рычит Агнесса. Мельник прыг,
но в двери входит поп.
Агнесса длинная садится,
попа сажает рядом в стул
крылатый мельник. Он стыдится.
Ах, если б ветер вдруг подул
и крылья мельницы вертелись,
то поп, Агнесса и болтун

Камень и червяк

  «Как расшумелся здесь! Какой невежа!»
Про дождик говорит на ниве Камень, лежа:
«А рады все ему, пожалуй — посмотри!
  И ждали так, как гостя дорогого,
   А что́ же сделал он такого?
   Всего-то шел часа два-три.
   Пускай же обо мне расспросят! Так я уж веки здесь: тих, скромен завсегда.
Лежу смирнёхонько, куда меня ни бросят:
А не слыхал себе спасибо никогда.
   Не даром, право, свет поносят:
В нем справедливости не вижу я никак».—
   «Молчи!» сказал ему Червяк:
«Сей дождик, как его ни кратко было время,

Молитва («В минуту жизни трудную...»)

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…

Следующий день

Вбежал.
Запыхался победы гонец:
«Довольно.
К веселью!
К любви!
Грустящих к черту!
Уныньям конец!»
Какой сногсшибательней вид?
Цилиндр на затылок.
Штаны — пила.
Пальмерстон застегнут наглухо.
Глаза —
двум солнцам велю пылать
из глаз
неотразимо наглых.
Афиш подлиннее.
На выси эстрад.
О, сколько блестящего вздора вам!
Есть ли такой, кто орать не рад:
«Маяковский!
Браво!
Маяковский!
Здо-ро-воо!»
Мадам, на минуту!
Что ж, что стара?

Руки крестом ...

Руки крестом,
      крестом
         на вершине,
ловлю равновесие,
        страшно машу.
Густеет ночь,
      не вижу в аршине.
Луна.
   Подо мною
        льдистый Машук.
Никак не справлюсь с моим равновесием,
как будто с Вербы —
         руками картонными.
Заметят.
     Отсюда виден весь я.
Смотрите —
      Кавказ кишит Пинкертонами.
Заметили.
     Всем сообщили сигналом.
Любимых,
     друзей
        человечьи ленты
со всей вселенной сигналом согнало.

Страницы