Стихи о свободе

Польша

Хотя
  по Варшаве
        ходят резво́,
ни шум не услышишь,
         ни спор,
одно звенит:
     офицерский звон
сабель,
   крестов
      и шпор.
Блестят
   позументы и галуны…
(как будто не жизнь,
            а балет!),
и сабля
   ясней молодой луны,
и золото эполет.
Перо у одних,
      у других тюльпан,
чтоб красило
      низкий лоб.
«Я, дескать, вельможный,
           я, дескать, пан,
я, дескать, не смерд,
         не холоп!»
Везде,

Мускул свой, дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела

Никто не спорит:
летом
      каждому
      нужен спорт.
Но какой?
Зря помахивать
       гирей и рукой?
Нет!
  Не это!
С пользой проведи сегодняшнее лето.
Рубаху
   в четыре пота промочив,
гол
  загоняй
     и ногой и лбом,
чтоб в будущем
       бросать
           разрывные мячи
в ответ
   на град
       белогвардейских бомб.
Нечего
   мускулы
       зря нагонять,
не нам
   растить
      «мужчин в соку».
Учись

Маруся отравилась

Из тучки месяц вылез,
молоденький такой…
Маруська отравилась,
везут в прием-покой.
Понравился Маруське
один
  с недавних пор:
нафабренные усики,
расчесанный пробор.
Он был
   монтером Ваней,
но…
  в духе парижан,
себе
  присвоил званье:
«электротехник Жан».
Он говорил ей часто
одну и ту же речь:
—Ужасное мещанство —
невинность
     зря
       беречь. —
Сошлись и погуляли,
и хмурит
    Жан
      лицо, —
нашел он,
     что

Путевые заметки

1

Море, прибоем взмятеженным,
К рельсам стальным, оприбреженным,
Мечет лазурную гладь;
Дали оттенком изнеженным
Манят к путям неисслеженным…
Но — время ль с морем мечтать!
Мчимся к вершинам оснеженным
Воздухом свеже-разреженным
В жизни опять подышать!

2

Наездники

Глубокой ночи на полях
Давно лежали покрывала,
И слабо в бледных облаках
Звезда пустынная сияла.
При умирающих огнях,
В неверной темноте тумана,
Безмолвно два стояли стана
На помраченных высотах.
Всё спит; лишь волн мятежный ропот
Разносится в тиши ночной,
Да слышен из дали глухой
Булата звон и конский топот.
Толпа наездников младых
В дубраве едет молчаливой,
Дрожат и пышут кони их,
Главой трясут нетерпеливой.
Уж полем всадники спешат,
Дубравы кров покинув зыбкий,

Наша вера не погасла...

Наша вера не погасла,
Святы песни и псалмы.
Льется солнечное масло
На зеленые холмы.

Верю, родина, и знаю,
Что легка твоя стопа,
Не одна ведет нас к раю
Богомольная тропа.

Все пути твои — в удаче,
Но в одном лишь счастья нет:
Он закован в белом плаче
Разгадавших новый свет.

Там настроены палаты
Из церковных кирпичей;
Те палаты — казематы
Да железный звон цепей.

Не ищи меня ты в Боге,
Не зови любить и жить…
Я пойду по той дороге
Буйну голову сложить.

Сестре

И ты покинула семейный мирный круг!
Ни степи, ни леса тебя не задержали;
И ты летишь ко мне на глас моей печали —
О милая сестра, о мой вернейший друг!
Я узнаю тебя, мой ангел-утешитель,
Наперсница души от колыбельных дней;
Не тщетно нежности я веровал твоей,
Тогда ещё, тогда достойный их ценитель!..
Приди ж — и радость призови
В приют мой, радостью забытый;
Повей отрадою душе моей убитой
И сердце мне согрей дыханием любви!
Как чистая роса живит своей прохладой
Среди нагих степей,— спасительной усладой

Рабство (сонет)

Ты льнешь ко мне, как гибкая лоза,
И все твои движения красивы,
Твоих волос капризные извивы
Пышнее, чем полночная гроза.

Настолько же прекрасны, как и лживы,
Глубокие спокойные глаза,
Где искрится притворная слеза,
Где видны сладострастные порывы.

Тот будет твой безвольный раб всегда,
Кого ты отравила поцелуем,
В нем прошлое погибнет без следа,

В нем вечно будет жгучая вражда
К тому, чем прежде был он так волнуем,
К святыне, что погасла, как звезда.

Кляните нас: нам дорога свобода...

Кляните нас: нам дорога свобода,
И буйствует не разум в нас, а кровь,
В нас вопиет всесильная природа,
И прославлять мы будем век любовь.

В пример себе певцов весенних ставим:
Какой восторг — так говорить уметь!
Как мы живем, так мы поем и славим,
И так живем, что нам нельзя не петь!

Чего же вы хотели б от меня...

Чего же вы хотели б от меня,
Венчающие славой и позором
Меня. Я слабый человек,
Сын времени, скупого на героя.
Я сам себя героем не считаю.
По-моему, геройство — шутовство.

Страницы