Стихи поэтов серебряного века

Здесь и там

1

Тайна смерти непонятна
Для больших умов;
Разгадать,— мы, вероятно,
Не имеем слов.

Мне догадка шепчет внятно:
«Верь моим словам:
Непонятное — понятно,
Но не здесь, а Там».

2

Мысль работает тревожно:
«Жил, всю жизнь греша,
И тебе навряд ли можно
Рая ждать, душа».

Друг, твое сомненье ложно;
Верь моим словам:
«Невозможное возможно,
Но не здесь, а Там».

3

Из облаков кивающие перья...

Из облаков кивающие перья.
Как передать твое высокомерье,
—Георгий!— Ставленник небесных сил!

Как передать закрепощенный пыл
Зрачка, и трезвенной ноздри раздутой
На всем скаку обузданную смуту.

Перед любезнейшею из красот
Как передать — с архангельских высот
Седла — копья — содеянного дела

И девственности гневной — эти стрелы
Ресничные — эбеновой масти —
Разящие: — Мы не одной кости!

Божественную ведомость закончив,
Как передать, Георгий, сколь уклончив
—Чуть что земли не тронувший едва —

Призрак великой царицы (баллада)

Глава Екатерины Великой —
Великая глава русской истории.
Автор

Я шел крещенским лесом,
Сквозистым и немым,
Мучительной и смутной
Тревогою томим,
Ночь зимняя дышала
Морозно на меня,
Луна лучи бросала
Холодного огня.

Таинственностью леса
И ночи тьмой смущен,
Я шел, и мне казалось,
Что кем-то окружен—
Холодным, как дорога,
Нездешним, словно Бог,
Неясным, как тревога,
Но кем,— я знать не мог.

Следующему

Quasi unа fantasia.

Нежные ласки тебе уготованы
Добрых сестричек.
Ждем тебя, ждем тебя, принц заколдованный
Песнями птичек.
Взрос ты, вспоенная солнышком веточка,
Рая явленье,
Нежный как девушка, тихий как деточка,
Весь — удивленье.
Скажут не раз: «Эти сестры изменчивы
В каждом ответе!»
—С дерзким надменны мы, с робким застенчивы,
С мальчиком — дети.
Любим, как ты, мы березки, проталинки,
Таянье тучек.
Любим и сказки, о, глупенький, маленький
Бабушкин внучек!
Жалобен ветер, весну вспоминающий…

Тщетно, в ветвях заповедных кроясь...

Тщетно, в ветвях заповедных кроясь,
Нежная стая твоя гремит.
Сластолюбивый роняю пояс,
Многолюбивый роняю мирт.

Тяжкоразящей стрелой тупою
Освободил меня твой же сын.
—Так о престол моего покоя,
Пеннорожденная, пеной сгинь!

Волей луны

Мы выходим из столовой
Тем же шагом, как вчера:
В зале облачно-лиловой
Безутешны вечера!
Здесь на всем оттенок давний,
Горе всюду прилегло,
Но пока открыты ставни,
Будет облачно-светло.
Всюду ласка легкой пыли.
(Что послушней? Что нежней?)
Те, ушедшие, любили
Рисовать ручонкой в ней.
Этих маленьких ручонок
Ждут рояль и зеркала.
Был рояль когда-то звонок!
Зала радостна была!
Люстра, клавиш — все звенело,
Увлекаясь их игрой…
Хлопнул ставень — потемнело,
Закрывается второй…

Юг на севере

Я остановила у эскимосской юрты
Пегого оленя,— он поглядел умно.
  А я достала фрукты
  И стала пить вино.

И в тундре — вы понимаете?— стало южно…
В щелчках мороза — дробь кастаньет…
  И захохотала я жемчужно,
  Наведя на эскимоса свой лорнет.

Весенний день

Дорогому К.М. Фофанову

Весенний день горяч и золот,—
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова — я: я снова молод!
Я снова весел и влюблен!
Душа поет и рвется в поле.
Я всех чужих зову на «ты»…
Какой простор! какая воля!
Какие песни и цветы!
Скорей бы — в бричке по ухабам!
Скорей бы — в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам!
Как друга, целовать врага!
Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!

Страницы